Вверх

Джигиты над кладбищем копья метали,
Мечи поднимали, точили клинки,
И звон раздавался железа и стали,
И сабли сверкали, и ярко блистали
Кольчуги, и панцири, и щишаки.

Кинжалы, коснувшись кольчуг, изгибались
Мечи о щиты ударялись, звеня.
Дрожа, на дыбы скакуны поднимались.
Из панцирей сыпались искры огня.

Парту Патима проходила с кувшином,
Увидела юношей и утренний час.
"Привет недостойна сказать я мужчинам,
Хотя недостойна -приветствую вас!

Зачем вам кинжал - вы идете в сраженье?
Зачем вам кольчуги - вы ждете врагов?
Зачем столько сабель, мечей, шишаков?
К походу готовите вы снаряженье?"

-"Парту Патима, ты привет наш прими,
Да жизнь твоей матери будет отрадной!
Кувшин поскорее с плеча ты сними,
И нас напои ты водою прохладной!"

— "Могу я на землю кувшин опустить,
Могу вас прохладной водой угостить,
Но дайте мне саблю кривую сначала,
Чтоб я вам уменье свое показала".

Джигиты услышали эти слова,
Один посмотрел на другого сперва,
Пришли в удивленье джигиты селенья,
Никто не скрывал своего удивленья.

Заставив плясать под собой скакуна,
Тут выступил юноша статный и ловкий.
Настала внезапно вокруг тишина.
У девушки горской спросил он издевкой:

"Ужель, Патима, говоришь ты всерьез
Зачем же джигитов смешишь ты до слез?
Мужчину сразишь ты кинжалом своим?
Коня ты пронзишь ли копьем боевым?
Ты женское слово сравнишь ли с мужским?"

— "Напрасно меня ты вопросами колешь,
Сосед мой, сидящий в седле молодец,
Не думай, спесивый, что ты - удалец,
Смеясь надо мной: "Ты девица всего лишь!"

Вручи мне коня боевого, седок,
Испробовать дай мне дамасский клинок,
Позволь, чтоб на голову шлем я надела,
Прикрыла кольчугой железною тело.

Мой конь будет быстрым конем храбреца,
Клинок будет острым клинком удальца,
Украсится шлемом бойца голова,
Кольчуга сравнится с кольчугою льва!

Тогда-то, в седле горделиво сидящий,
Покажешь мне, всадник ли ты настоящий,
Гогда-то, воитель в кольчуге и шлеме,
Покажешь отвагу свою перед всеми!"

Сказав, Патима возвратилась домой.
Взволнованы юноши, слов не находят,
А время проходит, а время уходит,
Примчался, как молния, всадник лихой.

Одет был наездник в броню и забрало,
На сабле египетской солнце играло,
Скакал, точно ветер, скакун вороной,
Сверкал, точно месяц, шишак золотой.

"Привет вам, джигиты, что славой покрыты,
Теперь я могу ли приветствовать вас?
Быть может. Гордиться не будут джигиты,
Спесивые речи не скажут сейчас?"

— "Родителя славного дочь молодая,
Как воин ты встречена будешь людьми!
Обидною прежнюю речь не считая,
Парту Патима, ты привет наш прими!"

Парту Патима не сказала ни слова,
Отвага сияла в глазах у нее.
Дамасскую сталь обнажила сурово
И, лихо гарцуя, метнула копье.

"Парту Патима, умоляем, скажи нам:
Мы видели, как ты ходила с кувшином,
Трудилась во время страды полевой,
Но где научилась ты подвигам львиным,
Владеть научилась ты саблей кривой?"

И тут Патима не сказала ни слова,
Клинок убрала, натянув удила,
И, спрыгнув проворно с коня вороного,
К джигиту, что задал вопрос, подошла.

"Давай поиграем, себя позабавим,
Давай испытаем, остер ли клинок.
На небо взлететь скакунов мы заставим,
Попробуем солнца отрезать кусок!"

Тут юноша вышел плечистый и статный,
Он поднял свой щит необъятный, булатный,
Могучею грудью он часто дышал,
Могучею дланью он саблю держал.

Глаза его вспыхнули искрой живою,
Сверкая улыбкой, сидел он в седле,
А лошадь с опущенною головою
Чертила копытами след по земле.

Подобные нартам, закованы в брони,
Сошлись два героя, сошлись для борьбы.
Могучим горам уподобились кони,
Когда они встали, дрожа, на дыбы.

"Теперь, - Патима говорит, - мой черед!"
Египетской саблей своей замахнулась,
Ударилась сабля о щит, изогнулась,
По сабле джигита без промаха бьет,
И сабля противника в землю воткнулась.

Красавец джигит побелел от стыда,
Он черные очи потупил тогда,
Он саблю кривую, свой стан наклоня,
Пытался поднять, не слезая с коня.

Но, свесясь с коня, порешила сама
Подать ему саблю Парту Патима.
Внезапно упал ее шлем на поляну,
Рассыпались черные косы по стану.

"Возьми свою саблю", - она говорит,
И шлем подает ей красавец джигит.
Наездница рядом была, недалеко,
А юноша, свой проклиная удел,

На землю сошел и на камень присел,
Поник головою, страдая жестоко,
Сгорая от срама, вздыхая глубоко.

"Прости меня, девушка, я виноват,
Прости меня, был я гордыней объят.
Теперь я увидел, кто истинный воин,
Кто славой героя гордиться достоин!"

— "Соседский джигит, умоляю тебя,
Себя ты не мучай, о прошлом скорбя.
Бывает и так, - ты поверь мне, как другу,
Что волка лягает осел с перепугу".

Вернулась домой Патима дорогая,
А мать в это время на крыше сидела,
Трясла она сито, зерно очищая,
И кур отгоняла она то и дело.

"Ой, стыдно мне, люди! Скажи Бога ради,
Зачем ты в мужском щеголяешь наряде?
Найдется ли девушка, чтоб для потехи
Убитого брата надела доспехи?"

— "Ой, мать, не стыдись ты одежды моей,
Ой, милая мать, не стыдись ты людей!
Все девушки наши, все наши подруги,
Как я, надевают стальные кольчуги!"

Соседку отправил джигит к Патиме,
Слова по листку расплескали чернила.
Но все, что написано было в письме,
Соседка тотчас наизусть заучила.

"Сказать не решаясь, но счастья желая,
К тебе, Патима, с порученьем пришла я.
Он молод, он строен, отважен, пригож,

Средь юношей равных ему не найдешь".
- "Скажи мне, соседка, о ком твоя речь?
Скажи мне, чье сердце могла я привлечь?"

— "Веду об Ахмеде я, доченька, речь,
Чье сердце смогла ты любовью зажечь.
Его ты обрадуй, приди, оживи,
Он гибнет, несчастный, от страстной любви,
Он бредит тобой наяву и во сне,
Он тонет в пучине, сгорает в огне.

О ярко пылающий утренний свет,
Тебе принесла я сердечный привет!
Джигит умирает, приди к изголовью,
Больного своей исцелишь ты любовью!"

Полдневное солнце стояло высоко,
Гонец на дороге нежданно возник.
С тревогой он прибыл в Кумух издалека,
Как знамя, его развевался башлык.

Покрыт был скакун его белою пеной,
И потом, и пылью покрыт был гонец.
Принес он известье: с грозою военной
Тимур наступает, железный хромец.

Торопится время, торопится время!
Глашатаи подняли горное племя.
С тревогой во все полетели концы
По маленьким лакским аулам гонцы.

Герои на битву собрались в Кумухе.
Глядели им вслед старики и старухи.
Невесты и жены подарки несли
Защитникам смелым отцовской земли.

В доспехах военных, в кольчуге и шлеме,
Парту Патима появилась пред всеми.
Она прилетела быстрее огня,
Плясать под собой заставляя коня.

"Привет вам, джигиты, идущие биться,
Чтоб землю отцов защищать от врагов!"
- "Привет и тебе, наша смелая львица,
Геройством ты всех превзошла смельчаков!"

За соколом реет орлиная стая,
За девушкой-воином скачет отряд.
Скакун под ней пляшет, гордится, считая,
Что вслед ему с завистью кони глядят.

Торопится время, - в дорогу, в дорогу!
Вдали показалась враждебная рать.
Гонцы понеслись, поднимая тревогу,
Глашатаи стали полки собирать.

С известьем оомаленьком горском отряде
К хромому Тимуру примчался гонец.
Надменно в ответ улыбнулся хромец
Презрение было в Тимуровом взгляде.

Но вестника выслушал он до конца
И выпучил узкие, острые глазки.
Рукою сжимая клинок свой дамасский,
Властитель ответил на слово гонца:

— "Вселенная клич мой услышала бранный
Пленял я царей, завоевывал страны,
Но вижу впервые отряд пред собой,
За девушкой-воином скачущий в бой!"

Две рати столкнулись, порядки остроив,
Как будто упала на гору скала.
Усеялся дол головами героев,
Горячая кровь по земле потекла.

Клинки о щиты ударяться устали,
Друг с другом противники драться устали,
Устали скакать скакуны боевые -
Монгольское войско смутилось впервые.

Тимур не запомнил подобных боев!
Он двинул в сраженье отборное войско,
Но ринулись горцы с отвагой геройской,
Как смелые соколы на воробьев.

Сомкнули ряды и монголы, и горцы,
Решили: пусть встретятся единоборцы.
Монголы послали Тугая на сечу.
Ахмеда, лакский юноша, вышел навстречу.

Был крепче Тугай, размахнулся с плеча,
Рассек он Ахмеда ударом меча.
Летит Патимат на врага удалого,
Подняв на дыбы скакуна вороного.

Сгибался клинок, ударяясь о бронь,
Не так ли под ветром сгибается колос?
О том, как с противником дева боролась,
Рассказывал пляшущий, скачущий конь.

Тугай замахнулся, но сабле Тугая
Ответила девушки сабля кривая.
Еще один взмах, и еще один взмах
И пал перед ней обезглавленный враг.

Монголы другого направили в схватку,
Крича: "Отомсти, отомсти за Тугая!
Он младший твой брат, - полети же, вонзая
Орлиные когти свои в куропатку!"

На всадника прянула горная львица.
Подпрыгнул скакун, закусив удила,
И вот уже кровь супостата струится,
И падает он с дорогого седла.

"Ура!" оглашает овраги и долы
И громом на горской гремит стороне,
И стонут монголы, трясутся монголы,
Завидев Парту Патиму на коне.

Вкруг шлема обвив свои косы густые,
По локоть свои засучив рукава,
Туда, где противники самые злые,
Летит она с гордым бесстрашием льва.

Направо взмахнет - и врага обезглавит
Налево взмахнет - коня рассечет.
"Ура!" закричит - и джигитов направит
"Ура!" закричит - и помчатся вперед.

А время проходит, а время уходит,
Монгольское полчище хлынуло вспять
Своих седоков скакуны не находят,
Спасается бегством Тимурова рать.

Сказали Тимуру, царю полумира,
Что войско бежало верхом и пешком.
Осыпал он бранью стрелков и вазира,
Сказал ему гневным своим языком:

— "Коль хочешь ты жить средь моих приближенных,
В тени моей горя не знать впереди,
Веди свое войско, и пеших и конных,
И девушку эту ко мне приведи!"

А девушка двигалась в облаке пыли,
Героями горскими окружена.
Как звезды джигиты ее обступили,
Сияла Парту Патима как луна.

— "Друзья мои, мертвых бойцов соберите,
Погибших в бою за родные края.
Вы тело Ахмеда сюда принесите,
Любимого буду оплакивать я".

Отважная львица рыдать не умела,
Когда же Ахмеда друзья принесли,
Упала, рыдая, на мертвое тело,
И жаркие слезы текли и текли.

— "Домой понесу - труден путь наш далекий,
А здесь схороню - я услышу упреки.
Но как схоронить мне, - подайте совет
Любимое сердце, очей моих свет?"

Ахмеда единственный брат ей ответил:
"Как хочешь, ты можешь его хоронить.
О, если б сумел я судьбу изменить,
О, если б я гибель в сражении встретил,
Чтоб львиное сердце твое сохранить!"

— "Мы честно сражались, дороги открыты,
Вернемся на наши луга и поля.
В родные аулы вернемся, джигиты,
Отныне возвысилась наша земля!"

Герои пошли, завершив свое дело,
И ночь погрузила отряд в темноту,
И горсточка горцев тогда поредела,
Как в старости зубы редеют во рту.
 

Мудрость дня

От земли до звезд

21.01.2023 • Мудрые мысли

От земли до звезд не существует простого пути Сенека ... Читать далее

Мы ♥ Ислам

Мы в Telegram

Самые читаемые